Мифы о сотворении мира в аккадской литературе и мифографии связаны со сказаниями о человеческих бедствиях, гибели людей и даже о разрушении вселенной. Как и в шумерских памятниках, в аккадских сказаниях, причина бедствий – злоба богов на шумных и надоедливых людей. Бедствия воспринимаются не как законное возмездие, а как злой каприз божества.

Миф о потопе, в основу которого легло шумерское сказание о Зиусурде, дошел до нас в виде мифа об Атрахасисе. О наказании людей рассказывает также миф о боге чумы Эрре, обманным путем отбирающего власть у Мардука. Этот текст проливает свет на вавилонскую теологическую концепцию физического и духовного равновесия мира, зависящего от присутствия в нем на своем месте законного владельца.

Господство религиозных воззрений наложило своеобразный отпечаток на всю аккадскую лирику. В храмовых и дворцовых библиотеках и архивах особенно тщательно сохранялись, переписывались и переводились с шумерского на аккадский язык именно те произведения художественной литературы, в частности лирической поэзии, которые были связаны либо с религиозно-магическим культом, либо выражали религиозное настроение автора. Это были заклинания, предсказания, гимны и молитвы.

«Некоторые из произведений религиозной лирики содержат интересные указания и намеки на события политической истории страны». [1, с. 122]. В этом же отношении представляют крупный исторический интерес древние «предсказания», в которых часто описываются те или иные политические события.

Вавилонская религиозно-философская поэзия достигает своего апогея а произведении «беседа господина с рабом». Оно проникнуто глубоким пессимизмом. На все бесконечные и противоречивые желания своего господина раб отвечает угодливой фразой «да, мой господин, да», находя каждый раз оправдание и обоснование для желаний хозяина. Такой прием позволяет неизвестному автору высказать самые различные точки зрения по разным вопросам частной и общественной жизни. Доминирующее настроение диалога – непредсказуемость и абсурдность бытия. Основная мысль автора выражена в последних и сильных словах этого диалога.

«Раб, повинуйся мне!» – «Да, господин мой, да!»

«Если так, то что ж тогда благо?»

«Шею мою и шею твою сломать бы,

В реку бы броситься – вот что благо!

Кто столь высок, чтоб достать до неба?

Кто столь широк, чтоб объять всю землю?

«Нет, раб, я тебя убью, отправлю первым!»

«А господин мой хоть на три дня меня переживет ли?»

(Перевод В. Якобсона) [2, c. 236].

Таким образом, аккадская литература, прямая наследница шумерской, является одной из самых богатых и разнообразных литератур Древнего Востока. Именно она сохранила в себе и донесла до остального мира образы и сюжеты, рожденные шумерской культурой, при этом качественно преобразив и трансформировав их. Именно отсюда тянутся нити ко многим библейским текстам.

Аккадская мифология является отражением и логическим продолжением шумерской. Ни одного исконно семитского культа, по древности совпадающего с шумерским, на территории древней Месопотамии не обнаружено до сих пор. Таким образом, можно говорить, что аккадские боги полностью растворяются в шумерских, заимствуют их функции и мифологическую символику. Однако были и некоторые различия, например гораздо большую роль играют «личные» боги – посредники в общении человека с великими богами, его заступники и хранители (часто функции такого защитника принимал обожествленный царь).

Наиболее ярко и наглядно представления аккадцев отразились в космологической и космогонической «Поэме о сотворении мира», которая получила название по своим первым словам «Энума Элиш» («Когда вверху»). В этом произведении присутствует теомахия (сражение праматери Тиамат с Мардуком). Антропогония в этом вавилонском мифе подчеркивает физическую, конкретную рукотворность человека. Также подчеркнут подсобный. Подручный характер сотворяемого человека. Он предстает как средство, а не высшая цель творения.

Рекомендуем также:

Рёандзи, или Сад храма умиротворенного дракона
Из всех садов для созерцания, выполненных в технике сухого ландшафта (каресансуи), сад храма Рёандзи, расположенного на территории монастыря Дайдзи-ин в Киото, — самый выразительный, исполненный глубокого смысла и заслуженно знаменитый. И ...

Эпоха "Труса"
Но тут начался второй период творчества Вицина - "эпоха Труса". Его хрупкая и субтильная фигура возникла рядом с Бывалым - Моргуновым и Балбесом - Никулиным, создав нелепую сатирическую троицу, высмеивающую пороки общества. Кажд ...

Древнебелорусская письменность и литература
Памятники древней письменности. Исторические документы свидетельствуют о том, что славянские племена, жившие на территории Беларуси, имели письменность еще до распространения кириллицы. Существовавшая система записи информации представлял ...