В многочисленных трудах Ж. Дюмезиля рассыпано множество остроумных и даже изящных исторических наблюдений и сопоставлений, представляющих большой интерес для исследователя. Здесь же хотелось бы отметить глубокую веру Ж. Дюмезиля в историческую информативность нартского эпоса осетин: «Преемственность фольклорных традиций осетин выдержала такое испытание временем, равного которому я не знаю»,- пишет он[4]. Эта оценка расходится с утверждением Л. И. Лаврова о том, что фольклор способен сохранять память о событиях и исторических деятелях не дольше 300 лет[4], причем не в пользу последнего (даже и при наличии некоторых оговорок). Конечно, при этом мы далеки от мысли утверждать, что фольклор (в данном случае нартский эпос) представляет собой исторический документ; подобные утверждения способны лишь дискредитировать идею историзма эпоса. Фактор свободного поэтического творчества должен быть учтен, но искусство исследователя заключается в извлечении исторической информации из-под покрова художественно-поэтической формы.

Следует согласиться с Л. И. Лавровым в том, что чем древнее фольклорное произведение, тем это сделать труднее. Но «археология фольклора» - отнюдь не безнадежное занятие; крупнейший немецкий фольклорист Андреас Хойслер образно писал о Сцилле и Харибде немецких ученых в изучении германских сказаний, где Сцилла - мифологическое истолкование, Харибда - историческая интерпретация. Это не значит, что германские героические сказания не черпали материала из истории - достоверные факты учат, что историческое истолкование не всегда является Харибдой[4]. А. Хойслер отмечает в своем труде ряд таких исторических фактов и имен.

Приведенная выше оценка устойчивости фольклорных традиций осетин Ж. Дюмезиля не единична и не исключительна: советский фольклорист М. М. Плисецкий наглядно показал высокую степень устойчивости фольклорных текстов в устной традиции на материале русских былин[5]. Считаем возможным в этом отношении присоединиться к выводам Ж. Дюмезиля и М. М. Плисецкого и, исходя из марксистского теоретического положения о том, что эпос порождается действительностью и отражает ее[5], видеть в материалах нартского эпоса художественно-поэтическое и специфическое по форме отражение нескольких исторических эпох, их особенностей и некоторых вполне реальных событий.

Вернемся к проблеме исторического в осетинском нартском эпосе. Здесь нет возможности рассматривать всю литературу вопроса, она достаточно подробно изложена в книге Ю. С. Гаглойти, и мы остановимся лишь на некоторых трудах.

Прежде всего, несколько слов о термине «нарты», что имеет прямое отношение к интересующему нас вопросу исторического содержания нартского эпоса. Совершенно очевидно, что название эпоса и самоназвание героев эпоса не может быть случайным и не мотивированным.

В современной науке существует два наиболее аргументированных объяснения термина «нарты». В. И. Абаев считает, что он происходит от монгольского «нара» - солнце, с добавлением осетинского показателя множественности «та», и интерпретирует его как «дети солнца»[5]. Слово нар (а), по В. И. Абаеву, «можно рассматривать как монголо-булгаро-аланскую изоглоссу»[5]. Согласно другой версии, термин «нарт», «нарты» имеет своей основой древнеиранское «нар» в значении «мужчина», «отважный воин», «герой-богатырь»[5]. В литературе этот термин известен со времен Геродота, упоминающего скифских «жрецов-энареев»[5] (иран. а-нар, анариа - «не мужчины», «не мужественные»)[5]. На этих позициях стоят В. Ф. Миллер, Ж. Дюмезиль[5]; как отмечает У. Б. Далгат, слово «нарт» повсюду на Кавказе употребляется в значении «герой»[8]. Нам его иранская этимология представляется более убедительной по двум причинам: 1) она полностью соответствует сюжетной и идейной направленности эпоса, воспевающего подвиги идеальных воинов и героев; 2) в доступных нам текстах осетинского нартского эпоса ни один из нартских героев не отнесен к «детям солнца»; к числу последних могут быть отнесены несколько женских персонажей (например, Хорческа и «дочь солнца» - жена Сослана), но они - фигуры второстепенные, и в таком случае трудно понять, почему эпос должен был получить свое название от них.

Выдвинув гипотезу о монгольском происхождении термина «нарт», В. И. Абаев высказал мысль о возможности монгольского происхождения нартских имен Хамыц и Батраз. Однако он тут же подчеркивал: «Анализ собственных имен сам по себе не может вести непосредственно к каким-либо далеко идущим выводам в отношении происхождения эпоса или хотя бы отдельных мотивов и сюжетов»[5].

Рекомендуем также:

Сатира и юмор в изобразительном искусстве
Моя родина удивительная страна Россия. Славится она своим потрясающим народом. История моей родины больше трагична, чем благополучна. Многочисленные войны вели к упадку и развалу. Страшно вспомнить татарское иго, фашизм - все они старалис ...

Немецкое зодчество XVIII века
В XVIII веке Германия проснулась от своей духовной спячки. В музыке и поэзии она достигла высочайших вершин. В области эстетического и художественно-исторического исследования она стала, наравне с другими странами, во главе умственного дв ...

Одежда Рококо XVIII века
Мужской костюм стиля рококо. Стиль той эпохи носил черты хрупкости и утонченности, манерности и чувственности. В центре внимания оказываются внутренний мир и переживания человека. Это наложило отпечаток и на характер костюма. В светских с ...